В жизни часто бывает так, что ждешь одного, а получаешь совсем другое. Вот, например, с какой-то странной ничем не обоснованно надеждой ждешь от нового года перемен к лучшему, а он проходит как и все остальные уныло и однообразно. А иногда надеешься на сочувствие и поддержку от близких, а получаешь в ответ раздражение и злость. Да и с погодой не лучше. Наобещают чудесное солнечное утро, а природа подсовывает тебе дождь за окном. Ну а от похода в гости, конечно же, ожидаешь задушевного разговора и ароматного чая, а получаешь… Но об этом дальше поподробнее.
Как-то раз отправилась я к своей старой знакомой Вере Ивановне. Старой она была и в переносном, и в прямом смысле. Знала я ее давным-давно и возраст у нее был вполне себе приличный: старой женщине минул восьмой десяток лет.
Прозвенел звонок в дверь, однако вместо Веры Ивановны появился совсем другой человек — ее сын Максим, немолодой мужчина с чуть округлившимся животиком.
— Добро пожаловать! — увидев меня, приветливо сказал он и открыл пошире дверь.- Сколько лет, сколько зим…
— А где Вера Ивановна? — спросила я, заглядывая ему за спину.
Обычно Вера Ивановна встречала гостей сама.
— Заходи… Все сейчас узнаешь, — ответил Максим и пропустил меня внутрь.
Пройдя по коридору на кухню, я увидела мою старую знакомую за столом.
Вера Ивановна, сгорбившись, сидела на диванчике, а на ее ноге красовался здоровенного размера гипс, небрежно наложенный торопливой рукой хирурга.
— Вот тебе раз! — оказавшись рядом с ней, развела я руками. — Как это вас угораздило?
— Ты давай садись, — засуетился Максим, — попей чайку, а потом я все тебе расскажу.
Я примостилась с краю стола, отпила пару глотков и при этом все время поглядывала на сломанную ногу. Гипс был огромный, до самого колена и выглядел довольно устрашающе. Казалось, что вместо ноги у бедной женщины приделана слоновья нога. Переговорив на общие темы про Ковид и политику, мы вскоре снова вернулись к перелому хозяйки.
— Ты не поверишь, но во всем виновата газовик, — признался Максим. Я действительно не поверила, но молчала и он продолжил. — Явился вот один такой, схватил нашу стремянку, взобрался на нее и говорит матери: «Ты там попридержи ее!» Как ты думаешь, есть у него ум после этого или нет? — он покачал головой. — Так вот, мать его, конечно же, послушалась и вот вам результат! Этот чудик свалился со стремянки прямо ей на ногу! — повысив голос закончил он.
— Да он не виноват! — попыталась возразить Вера Ивановна. — Это все стремянка!
— Да ладно, не выдумывай, — оговорил Максим. — Я на ней уже не один ремонт переделал. Собственноручно проверял каждое крепление. А уж если у этого газовика руки кривые нет, так тут уж ничего не поделаешь.
Вера Ивановна хотела еще что-то возразить, но не стала, а только приняла насупленный вид. Беседа перешла снова на общие темы: про вакцину, снова про Путина и политику, про выросшие цены на продукты…
Дело двигалось к вечеру, пора было расходиться и вдруг Вера Ивановна вспомнила про выстиранные шторы.
— Сынок, повесь шторки-то, — попросила она.
— Будет сделано, — сказал Максим, пошел в кладовку за стремянкой, а потом в комнату, для которой предназначались шторы.
Я тоже пошла за ним следом то для того, чтобы помочь, то ли чтобы продолжить разговор. Вера Ивановна тоже не осталась в стороне от дела. Выставив вперед ногу и оперевшись на ходунки, она резво поскакала за нами. Она любила все и всех держать под своим неусыпным контролем. Допрыгав до комнаты, она встала в самых дверях так, чтобы за всем процессом было удобно наблюдать.
— Ты посмотри, какая у меня стремяночка, — с нежностью сказал Максим. Он развел неторопливо в стороны лестницы с деревянными ступенями и накинул толстый крючок, который держал стремянку в устойчивом положении. — Еще из советских времен… — он с любовью ладонью провел по ступени. — Тогда знаешь как делали, не то что нынче? Да разве такой крючок может разогнуться? Я лично проверял его на прочность…
Максим еще раз проверил устойчивость стремянки, а потом взял одну штору и полез наверх.
— Проверь ту ли штору взял, — попросила Вера Ивановна, которая уже была не в дверях, а совсем рядом со стремянкой.
Я тоже стояла возле нее, но предусмотрительно, насколько было можно, отодвинулась в сторону. После рассказов Максима что-то внутри мне подсказывало, что где-то поблизости таится опасность.
— Какая разница? — раздраженно произнес Максим.
— Такая, — сказала Вера Ивановна, — там у меня на одной шторе пятно, так я ее вешаю подальше к стене, чтобы было незаметно…
— Да никому и дела нет до твоего пятна, — возразил Максим, стоявший уже сверху на деревянной площадке.
— Нет, делай, как я говорю, — с начальствующей ноткой в голосе произнесла Вера Ивановна.
Казалось, если бы не нога, она бы сейчас прогнала сына и взобралась на стремянку сама.
— Вера Ивановна, вы бы шли пока на кухню, — сказала я, пытаясь замять ссору и томясь от нехорошего предчувствия.
Как ни странно Вера Ивановна согласилась и поскакала на своих ходунках в коридор. И вот только она добралась до двери и в этот момент раздался невообразимый грохот.
Хваленый крючок как по волшебству резко распрямился, словно он был сделан не из металла, а из пластмассы, и обе лестницы в мгновение ока разлетелись в стороны словно ходули у циркача.
Что-то тяжелое сильно ударило мне по ногам и я как ошпаренная буквально взвилась от боли. Не помня себя, я пулей полетела на кухню и, вытряхнув из морозилки всю заморозку, что там была, облепила ей свои ноги. Боль казалась настолько нестерпимой, что из организма помимо воли вырывался такой дикий вопль, какого я от себя никогда раньше не слышала.
На мой крик на кухню примчался перепуганный Максим. Он присел на корточки и как мог старался меня успокоить. Сам он на счастье упал не слишком сильно и поэтому всеми силами утешал меня. Вера Ивановна тоже не пострадала. Спасло то, что она вовремя отошла от стремянки. Еще немного и бедная женщина могла лишиться остатка здоровья, а может и жизни.
— Выброси ты эту стремянку! — вгорячах воскликнула я, когда боль немного утихла. — Ей уже лет сто этой убийце, а ты ее все хранишь и хранишь…
— Да она еще ого-го, — начал было Максим, но осекся и лицо его сделалось виноватым. — Конечно-конечно… — стал заверять он.
— Пообещай мне, что сегодня же возьмешь ее и отнесешь на помойку? — настаивала я.
— Ладно-ладно, сегодня же выкину, — с готовностью закивал Максим.
Следующим утром по моим ногам разлились обширные синяки. Однако это меня мало огорчало, радовало то, что все кости были целы.
Слава богу, интуиция не подвела. Окажись я чуть правее и даже не знаю, чем бы это все могло закончиться.
После завтрака позвонил Максим. Сначала он принес извинения, а потом стал жаловаться на боль в ребрах.
— Представляешь, не спал всю ночь, — сказал он, — такая боль хоть на стену лезь… А сначала даже не заметил, что повредил ребра…
— А как там поживает стремянка? — выразив сочувствие, спросила я. — Надеюсь, она уже на помойке?
— Да ты понимаешь… — замялся Максим и я тут же поняла, что у этой старой советской стремянки будут новые жертвы.
В конце разговора Максим снова пообещал расстаться со стремянкой, но чувствую, что эта убийца до сих пор стоит у него где-нибудь в кладовке и ждет своего часа…